Минусинск

Командира отряда нашего факультета «Москва – 79» Комова Александра Тимофеевича назначили командиром зонального отряда, Мазыкина Александра – командиром отряда  «Минусинск -80», а меня главным инженером. Это был 80-й год, Москва готовилась к Олимпиаде. Была дана установка – максимально освободить Москву, бомжей на 101 –й километр, студентов – в Сибирь. В начале апреля я и Саша Мазыкин поехали в командировку в Минусинск заключать договора с руководством строительного управления. В Минусинске поселились в гостинице в центре города. Запомнилась картина – между памятниками Ленину и герою гражданской войны Щетинкину идет мужичок пьяненький и поет песню «Остановите музыку, остановите музыку – с другим танцует девушка моя». Еще запомнился парень из Минусинска, который в магазине на деревянном полу оставлял отпечаток ступней. При этом он был одет в сапоги без подошв.

Через неделю, 14 апреля мы с Мазыкиным выехали для организации отряда. Первые несколько дней мы жили в пятиэтажном доме в Минусинске. Затем привезли на грузовике и разгрузили ИЖИП – это такой вагончик  для жилья, сделанный из дерева. В этом вагончике мы и жили. В апреле в Сибири еще холодно. Вечером грелись у костра. Потом одевались в телогрейки. На ноги тоже одевали телогрейки – ноги засовывали в рукава – это были так называемые холодные ночевки. Примерно через неделю приехали квартирьеры – человек пятнадцать. К их приезду мы с Мазыкиным завезли палатки, стройматериалы, постельное белье, кровати. Мы все вместе установили помосты из деревянных досок под палатки. Залили бетоном плац, дороги. Построили столовую, баню, душ, туалет. Инженером по ТБ был Саша Гусев, комиссаром Андрей Тарасов, начальником штаба – Сергей Фролов. Через болото подвели к лагерю линию электропередач. Для этого залили бетоном так называемые ФОПы – опоры для деревянных столбов. Провели водопровод. Наш лагерь располагался метрах в 600 от площадки, на которой строилась Минусинская тепловая электростанция, работающая на угле. Бетон нам давали, как правило, по ночам. Студенты сочинили песню «Рваный кед в тумане почавкивает, значит, Нестеров наш не зачах еще, он поставил на крыше светильничек и завел на час ночи будильничек. Бетон придет, бетон придет».

С квартирьерами приехали две поварешки. Мы их поселили в деревянном вагончике, устроив там печку для обогрева. Помню, как однажды все квартирьеры уехали в Минусинск – по-моему, в театр, а я остался в лагере готовить еду. Сварил ведро каши и ливерную колбасу. Колбаса там была трех сортов – по 54, 58 и 62 копейки. Независимо от сорта она имела голубовато-лиловый цвет.

Я, Мазыкин и Гусев строили штаб. Строили без фундамента. Брусья просто вкапывали в грунт, предварительно обернув рубероидом, благо там был песок, и вся вода уходила мгновенно. Все работы делали сами и варили сварной и крыли кровлю и заливали бетон. Члены штабы работали наравне со всеми бойцами. Начальником управления под названием МСУ (Минусинское строительное управление) был мой хороший товарищ, несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, Плоходько Виталий Георгиевич. Местные строители звали его Плохишом. Главным инженером был относительно молодой парень лет тридцати.

Доктором в нашем отряде был Боря Монгайт – сын академика медицины, а потом мой хороший товарищ Миша Морейно, к сожалению рано умерший в возрасте пятидесяти с небольшим лет. У меня на лбу осталась на память отметина от маленькой операции, которую он мне сделал в 1989 г. Начальник штаба Сергей Фролов был настолько популярен в отряде, что в его честь собаку назвали Фролкой, а прибор для измерения расстояния, на которое заступил на газон боец, был назван фролометром. Начальник штаба строго соблюдал дисциплину и за малейшие нарушения назначал два часа ОПР – общественно полезных работ. Пока радивые бойцы плясали с молодыми бойчихами на дискотеке, нарушитель кормил  и чистил свиней, которых мы держали в отряде.  Про комиссара отряда Андрея Тарасова бойцы распевали песню «Фонарь на столбе качается, комиссар в Минусинске шляется. Осмотрел все культурные памятники, а сюда не заманишь и пряником». За три недели мы построили красивый лагерь, который потом был осмечен, были изготовлены его чертежи, и наш лагерь был рекомендован Центральным штабом ССО СССР в качестве образцового лагеря для других отрядов.

Штабной домик мы строили с любовью – в нем было 4 комнаты. На первом этаже слева от входа – непосредственно помещение штаба – там мы провели многие часы заседаний; справа находился кабинет главного инженера – то есть мой. В этом кабинете командиры линейных отрядов и бригадиры писали наряды. Для этого использовались так называемые ЕНИРы – единые нормы и расценки. По этим нормам, копая яму в скальном грунте самой трудной категории за день можно было заработать рубля два – это была стоимость одного килограмма мяса в то время. Нам приходилось, смотря на потолок, постоянно придумывать всякие работы, чтобы набрать на одного бойца рублей 14 – 15. Одним из ухищрений была следующая работа – очистка днищ самосвалов от налипшей глины в период дождей. У нас был объект золошлакоотвал, в котором проводились земляные работы больших объемов. Когда самосвал поднимал кузов и разгружал грунт в принципе часть этого грунта прилипала к днищу. И специальными лопатками с длинными ручками мы соскребали эти остатки глины. По ЕНИРам очистка одной машины стоила 2 копейки. За рубль нужно было очистить 50 машин. Чтобы заработать в день 15 рублей, нужно было очистить 750 машин. Ясно, что это сделать нереально. Мы шли на явные приписки. Руководство управления на это закрывало глаза. Основным плановым показателем был объем СМР – строительно-монтажных работ. Определенный процент от этого объема разрешалось тратить на зарплату. Для отделочных работ – 50%, для бетонных – 10 -15%. Написание нарядов было своего рода искусством.

У меня как главного инженера, а затем командира была персональная автомашина – ГАЗ -130, затем ГАЗ – 133. В иные дни с моим шофером Геной Копычевым мы уезжали за триста километров от лагеря. Однажды мы посетили озеро Шира – в нем была соленая вода, напоминающая морскую. Ездили в тайгу, в пионерлагерь строительного управления – в Знаменку.

Ежегодно мы заводили по дюжине поросят, которых привозили двадцатикилограммовыми, и за лето на наших кашах и макаронах они дорастали до ста килограммов. Доктора кормили их витаминами. Однажды один поросенок убежал из загона и провалился в женский туалет. Пришлось одному бойцу, обвязавшись веревкой, спасать хрюшу. После этого падения хрюша стал отставать в развитии, и к концу сезона весил в два раза меньше своих соплеменников. Вскрытие показало, что хрюша при падении отбил легкие. Мы этого хрюшу есть не стали и продали в столовую при строительном управлении.

Мы, как правило, держали свинок женского пола. В соседнем отряде держали свинок и одного хряка, которым очень гордились и хвалились перед нами. И дохвалились – этот хряк попал ногой в щель между досками и сломал ее – пришлось его забить. При встречах мы всегда спрашивали – ну как там ваш хряк.

В нашем отряде всегда были кубинцы – студенты МЭИ. Это были веселые ребята, которые любили веселиться чуть-чуть больше, чем работать. На кубинский праздник в июле они жарили на вертеле над костром целого поросенка. Помню кубинца по имени Иво Перес. Мы его звали Ванька Перец.

Баня в отряде была построена по всем правилам. К ней примыкал бассейн 4х2 метра и глубиной более полутора метров. Первым в бане мылся штаб, затем повара, за ними женский отряд, потом победитель соцсоревнования.

Последними мылись аутсайдеры в социалистическом соревновании среди листьев от веников и мыльной пены. На их вопрос – почему так – им говорилось: лучше нужно работать, чтобы мыться в чистой воде. Это было дополнительным стимулом – работай лучше, попадешь в штаб, будешь мыться в первой воде, а не в оплесках после своих товарищей.

У нас всегда были отличные повара, которыми руководил Коля Карпов.

Повара вставали в четыре утра, чтобы приготовить завтрак к семи. Сохранилась книга жалоб и предложений с кухни из отряда «Минусинск – 82» с записями: «хорошо, что отряд кончается, а то бы я умер от обжорства», «мы часто обедаем в Праге, но там не готовят так вкусно,  как здесь». Мне иногда готовили суп в отдельной кастрюльке без лука. Иногда меня угощали жареной куриной печенкой. Вечером  иногда на штаб приносили с кухни сковородку жареной картошки. Один боец начал распускать слухи, что штаб проводит посиделки с поварами и там питается деликатесами, которые тайно от отряда накапливаются в штабном холодильнике.  Этого бойца я пригласил на штаб и попросил открыть холодильник, а там лежал копченый минтай, который был куплен две недели назад и положен в холодильник и благополучно забыт. Так как холодильник был отключен, а на улице  было жарко, минтай сильно испортился. Я сунул бойца в холодильник головой и спросил – ну что, сынок,  какие ты там видел деликатесы. Боец сказал, извините, пожалуйста, отцы-командиры, меня бес попутал – наверное, мне приснилось во сне все, что я про вас говорил, напраслину всякую, можно я пойду.

В Сибири я освоил езду на различных видах автомобилей.  Ездил на ЗИЛ-130, ЗИЛ-133, на «Жигулях» главного инженера. Однажды с Сашей Гусевым отгребали уголь от вагонов, на которых его привозили для котельной, с помощью трактора ДТ-75. В результате с трактора сползла гусеница – мы этот трактор бросили. Пробовал ездить на КРАЗе – это тяжелая машина грузоподъемностью тонн 25 – 30. На крыльях КРАЗа укреплены на пружинках такие шарики – габаритные ограничители. Высшим пилотажем было при езде на дороге догнать легковушку и коснуться ее кузова этим шариком.

У главного инженера на «Жигулях» отсутствовал ключ зажигания. Машина заводилась при замыкании двух проводов, болтающихся под панелью. Строительная площадка имела размер примерно 2 км х 1 км, и чтобы добраться до какого-либо объекта, я садился без спроса в эти «Жигули» и ехал, куда мне надо.

Местные строители были веселыми ребятами. Один, помню, говорил, что он заболевает, если не удается за день утащить со стройки хотя бы гвоздь или рейку. Одного  шофера прозвали Композитором, один водитель имел фамилию Стукач. На стройке работали 4 брата по фамилии Болта. Естественно, их называли четыре болта.

В первые дни по приезде отряда мы любили проводить учения. На плац выносили кровать – один из ветеранов (часто это был Саша Гусев) показывал, как нужно заправлять кровать. Я спрашивал: всем все понятно? Обычно в ответ было молчание. Я говорил – молчание – знак согласия. Плохо убранная кровать была основанием для получения дополнительного наряда.

Бойцам часто присылали продукты из дома, которые быстро портились, и бойцы часто травились. Это вынуждало штаб проводить операцию «зеркальный карп» - в честь Коли Карпова – под девизом «все, что будет найдено – будет съедено».

Головной болью для штаба был производственный травматизм. При строительстве столовой один парень промахнулся топором по балке и попал по шее товарища. Одна бойцица умудрилась умыться креозотом – им пропитывают шпалы. У каждого бойца был индивидуальный документ по технике безопасности с тремя отрывными талонами. Нарушение ТБ приводило к отрыванию талона. Три оторванных талона – это автоматический отлет в Москву за свой счет. Главным по ТБ был Саша Гусев. Про него сочинили куплет – «старый хрыч с фамилией птичью бережет нашу честь девичью» и в наказание он устроил нам всем «обрезание». «Старый» - это было прозвище Саши. На одном из вечеров, помню, сценку. Прометей, у которого на месте печени привязаны талоны по ТБ, и птица большим клювом клюет эти талоны. Сценка комментируется следующими словами «злобная птица гусь клюет бедного бойца».

В 1982 г. командирами линейных отрядов были Сергей Кононов, Миша Халмэ, Володя Новак и Люся Евсеева. Сергей, Миша и Володя защитили кандидатские диссертации. Сегодня Сергей живет в Германии, Миша – в Финляндии, Володя – в Чехии, Люся – в Австралии.

Женский отряд всегда был проблемным. В 1980 г. командирша вместо руководства отрядом ударилась в любовь. В женском отряде всегда плелись интриги, проводилась борьба за влияние на мужскую часть отряда. Командиром женского отряда мы назначили Люсю Евсееву. Она навела порядок. В простонародье ее звали Мать. Бойчихам я говорил, что взял их петь и рисовать, а не разбираться в их интригах. Стоит сказать, что работали они лучше ребят. Мне не раз они высказывали, что приехали в отряд работать, а не петь и рисовать.

Один боец по имени Дима, в отрядной газете организовал дискуссию о том, куда деваются куриные ноги. По его предположению, ноги съедал штаб, а бойцам доставались крылья. Дима был отчислен из отряда за грубые нарушения техники безопасности. После отъезда в Москву его товарищи выпустили газету с портретом Димы в траурной рамке и словами «Дима, ты сложил свою буйную голову в неравной борьбе со штабом. Прощай, Дима. Ты навсегда останешься в наших сердцах». Начальник управления, увидев эту газету, спросил: «Почему я не знаю об этом несчастном случае со смертельным исходом?»

Саша Рудницкий – мой земляк из Киселевска – был парнем с воображением. Постоянно придумывал всякие инициативы. В подготовительный период мы работали под девизом «детям Калининского района – заботу комсомольцев МЭИ». Проводили субботники в детских садах и яслях, дарили книжки. Тогда шла пятилетка качества. В отряде работали под девизом «пятилетке качества – ударный труд студентов МЭИ». Мы выступали с какой-нибудь инициативой, районный штаб ее поддерживал и рекомендовал к применению другим отрядам. Пока они эту инициативу подхватывали, мы выступали с другой. Саша любил петь песню «синий краб, синий краб – он приснился мне во сне, у него восемь лап, две огромные клешни», « а закаты здесь фиолетовые, нет, не забыть это лето мне. А все-таки жаль, что лето кончается».

В Минусинске у меня был товарищ Володя Евстафьев – начальник гидрологической станции, собирающей информацию о количестве снега по берегам Енисея, на основании этого делались прогнозы о количестве воды, которая будет накоплена в водохранилище при гидроэлектростанции. Я помогал ему по строительству, а он возил меня в выходные на озера. Он закончил МГУ по специальности гляциология.

Однажды мы привезли из Москвы в подарок местному начальнику бутылку коньяка «Камю». Он прочитал этикетку и сказал – о, Самус, это вещь, знаю.

Начальник строительного управления Плоходько Виталий Георгиевич был очень грамотным строителем и просто обаятельным человеком, находил общий язык и с начальством, и со строителями. Очень любил женщин. Красиво одевался, ездил на салатовых «Жигулях». Всегда был чисто выбрит. Однажды я увидел, что он читает книжку «Что такое холод». После ССО приезжал несколько раз в Москву. Звонил из гостиницы «Россия» - Сергей, приезжай, я в Москве. Мы приезжали в гостиницу. Виталий давал деньги и просил купить что-либо из буфета. Я покупал бутерброды с красной рыбой, копченой колбасой. Потом он наливал по стакану с краями наравне водки и предлагал выпить со словами «будь мужиком – бабой наживешься». К сожалению, он прожил короткую жизнь и скончался от заражения крови. Я его всегда характеризовал как героя нашего времени.

У нашего отряда за четыре года работы было много объектов – золошлакоотвал, пути для козловых кранов, кровельные, бетонные и отделочные работы на жилых и промышленных зданиях, благоустройство детского сада в г. Минусинске. У меня сохранились фотографии детского сада с надписью Виталия Плоходько – «скоро по этим дорожкам протопают детские ножки».

У нас было довольно много дополнительных объектов – лесхоз, устройство деревянных полов в Минусинске и т.д. Плоходько, конечно, знал о наших левых объектах, но делал вид, что их нет. Он был мудрым человеком. Понимал, что мы приехали не только «за туманом и за запахом тайги».  Я научился очень хорошо подписываться за Плоходько под требованиями на ежедневный заказ бетона. Иногда он говорил – странно, подпись моя, но я не помню, чтобы я заказывал бетон. Я отвечал – вы просто забыли.

Во время моей работы в качестве главного инженера часто приходилось принимать нестандартные решения. Однажды понадобилась битумоварка. Я нашел ее километрах в двадцати от нашего лагеря, погрузил краном на КАМАЗ и привез на наш объект. В итоге крыша была покрыта. На детском саду потребовался бордюр для дорожек. Снабженцы обещали бордюр нескоро. Я нашел то, что надо, около дороги в Шушенское. Вечером приехал с краном, погрузил и увез. На другой день бордюр уже стоял вдоль дорожек детского сада. Один раз увез бесхозный компрессор. Дня через  три обнаружились хозяева. Я сказал, да забирайте, компрессор нам уже не нужен. Для душа в лагере были нужны трубы большого диаметра, чтобы в них днем нагревалась от солнца вода. Нашел необходимые трубы в поле и как обычно пригнал кран и машину. Тут откуда ни возьмись, прибежали мужички с монтировками в руках и сказали, что это их трубы. Я ответил – на нет и суда нет, и уехал. Трубы я увез в тот же день вечером.

В нашем штабе всегда были веселые ребята. Помню такую шутку – подкладывали друг другу в постель куриное яйцо. История кончилась тем, что это тухлое яйцо попало ко мне в кровать, и я раздавил его.

Очень часто к нам приезжали местные начальники с просьбами что-нибудь им построить. Обычно я говорил кому-нибудь из наших – пойди, скажи, что меня нет. Главный инженер управления очень хотел, чтобы я построил ему гараж бесплатно. Он постоянно спрашивал меня, как дела. Я отвечал, уже приступили, уже начали делать стены, уже собираемся ставить ворота. Потом он спросил – а вы вообще-то там были? Я ответил, что все как-то нет времени.

Немаловажную роль играло так называемое социалистическое соревнование между отрядами. Каждую неделю штаб подводил итоги и называл победителя по номинациям – производство, комиссарская работа, чистота и в сумме. До последнего момента отряды шли с минимальным разрывом, чтобы был стимул к работе и не опускались руки. Иногда приходилось притапливать явного лидера. В конце недели подводились итоги соревнования на лучшего по профессии.

Районный штаб вел аналогичную политику по отношению к нам. Как правило, районный штаб жил в гостинице г.Абакана и питался в столовых. Часто приезжали к нам с просьбой дать масла, сметанки. Если давали нам за этап хорошее место, я распоряжался об отпуске им продуктов в качестве подарка. Однажды нас незаслуженно обидели, и я сказал завхозу – масла не давать и сказать, что у нас его нет. На следующем этапе нам присудили первое место, и я сказал: «Карпушка, дай им масла». Аналогично я поступал с баней. Помню, как не дали нам за этап первое место, а сами попросили разрешения сходить в нашу баню. Я, естественно, сказал – о чем речь, пожалуйста, а сам попросил завхоза – Карпушка, пойди в поле перекрой подачу холодной воды в баню. Минут через пять, смотрю, выходят из бани члены районного штаба с кислыми лицами. Я говорю, что это вы так быстро – они отвечают, так воды холодной нет, а я – ну надо же, какая незадача, ну что ж, на нет, как говорится, и суда нет. На следующем этапе мы опять были на первом месте.

Отличная  работа нашего отряда привела к тому, что в 1982 году нам было присвоено первое место в соревновании дальних отрядов МЭИ и вручено красное знамя. Это произошло впервые в истории, до этого первое место всегда завоевывал отряд теплоэнергетического факультета.