12 января в городе Перми родился  Сергей Тишин.   Школа,  теплотехнический техникум, три года    работы на ТЭЦ и вот Сергей Тишин – студент Теплоэнергетического  факультета МЭИ Весь свой опыт, талант  Тишин вложил в выращивание новых теплоэнергетиков.Прошёл все ступеньки от инженера  до заведующего кафедрой ТЭС. И самые трудные годы с 1991года по 2001год был заведующим этой кафедры. Многие годы  Сергей Тишин  руководил  стройотрядами МЭИ. В повести Володи Фадеева есть подробное анализ сути организации отряда, которую он назвал:

Сергей Георгиевич Тишин (1940 - 2005)

    Тишинская школа стройотряда.

Подготовка

" Командир факультетского отряда с пятилетним – не меньше! – стажем подбирал себе низших командиров, как правило, из числа им самим же воспитанных бригадиров. В бригадиры вообще никогда не мог попасть слюнтяй. Так же и с комиссарами. У линейного комиссара была только одна привилегия - самая большая лопата, остальное – обязанности.По матрице, оставленной  в наследство  всеми предыдущими поколениями руководства стройотрядами МЭИ любая подготовка начинается с определения целей работ.  Фронт работ на 2 месяца для факультетского отряда количеством в 100-200 человек  - главное дело подготовительного штаба и будущего командира.  Отсюда всё: необходимое количество специалистов по всем специальностям: бетонщики, плотники, кровельщики, каменщики , отделочники  и т.д. – завертелось.В повести Володи Фадеева «Остров ССО» момент организации отряда написан более чем красочно.  Обратимся  к первоисточнику :

«  На ТЭФе, где только студентов более полутора тысяч человек, каждое лето формировалось три отряда: строительный московский, на базе первого курса, строительный дальний, на базе второго и третьего, и сельскохозяйственный астраханский, на базе девчонок, не прошедших по бешеному конкурсу в отряды строительные. В каждом из строительных было по 5-7 линейных отрядов (это около 200 бойцов, часто – меньше, но вот в «Башкирии-74» было почти 250 человек личного состава. Надо сказать, что в отряде численностью меньше 100 бойцов уже не хватает критической массы для тотального комиссарского «футбола»), один из которых, женский, традиционно Первый, остальные, со 2-го по 6-7-й, хоть и все мужские, тоже особенные. С доисторических (то есть до появления в этой истории нашего года) времён номер отряда передавался как бы по наследству воспитанным в этом же отряде командиру и комиссару. Или только командиру, а тот уже подбирал под себя и под отряд комиссара. Не было привязок к учебным специальностям, но были – к своеобразным династиям командиров. Поэтому у каждого отряда было своё лицо, свой тонус, иногда даже производственная направленность, традиции, атрибутика, гимн – словом, номер линейного был определённым паролем.

Командир с инженером съездят в первую командировку на будущие объекты, подтвердят намерения, объёмы, подготовят проекты договоров.. Приедут, доложат: будет  бетон и асфальт, будет кладка, будет кровля, будет монтаж, для девчонок традиционно – отделка и покраска. Может быть – кусок узкоколейки, возможно – низковольтная ЛЭП.

. « Комиссарам дел  не меньше – лицо и место отряда во  вселенной ССО должны быть выразительными и достойными. Стенд в полстены, газета, ход соревнования в подготовительный период (приравнивается к одной неделе соревнования летом), информация, информация. Конкурс на эмблему, значок. Запустить жизнь в линейных – каждому своё лицо, название, эмблему. Формировать службы – показ,  агитбригада, лекторская группа, фото, радио… Эскизы - будущий лагерь прорисован к июню до мелочей, остаётся только собрать, как конструктор. Сценарии, сценарии, сценарии… пусть все думают, что это их собственные экспромты (для экспромтов места хватит). Сметы на закупку реквизита, закупка,  паковка. (Пятьсот листов ватмана, или рулон килограмм сто пятьдесят, пять вёдер гуаши, две бочки водоэмульсинки, фотолаборатория,  радиоузел – усилитель, три динамика, микрофоны, аппаратура ВИА и пр. и пр. и пр. – не забыть и костюм Деда Мороза на отрядный Новый Год, где его найдёшь летом в поле?)

Привезти отряд в 250 человек в чистое поле  нельзя, поэтому в мае месяце  на место будущей дислокации отряда высылается бригада квартирьеров.  Здесь у Тишина был  свой подход.  Где бы ни располагался отряд, в Москве ли, в Хакасии, у него должен быть свой лагерь.

«Мы принципиально отказались от   размещения отряда в  школе – да, проще, кровати по классам расставил – лагерь готов, но мы впитали с цементным молоком Тишинский завет: не по норам, но в одном улье. На окраине Немчиновки нам выделили огороженный гектар пустыря, где мы и построили свой палаточный муравейник со всеми нашими – ТЭФовскими  - наворотами, включая зрительный зал со сценой под открытым небом и  крытый клуб в виде салуна с живым огнём посреди и  великолепной имитацией бара, для которого «огонь-ребята» из пятого отряда  - это было их детище – собрали эксклюзивную пустую (и,  как мы с   командиром   Шурой Глубоковым догадывались, не совсем пустую) посуду из-по виски.»Благодаря палаткам, мы чувствовали себя, как в «дальнем»,  и построили всю работу по той же жёсткой схеме, что и в «дальнем», как правило, отрезанном от цивилизации – слева горы, справа тайга, сзади степь, впереди…штаб. Эта внешняя отрезанность создавала дополнительную центростремительную тягу, оставалось её только грамотно, наиболее эффективно использовать, с чем мы - тишинская школа! – как показал осенний подсчёт цыплят, справились.»    Или  наш  лагерь  в Туве,  в голой  степи.

«Но сначала – свой лагерь. На ровном куске пустой степи за две недели мы возвели палаточный городок по традиционному ТЭФовскому проекту: каре из армейских палаток, хозблок, с примыкающей крытой столовой и досужими помещениями («показ»-рисовальня, радиоузел, красный уголок с библиотекой-читальней, телекомната, фотостудия, эпатажно оформленная сцена со зрительным залом, трансформирующися из столовой передвиганием столом и скамеек и пр.), посреди – плац с почти двадцатиметровым флагштоком, чуть поодаль – туалеты с неизменными образами карточных мастей в женском, умывальники и душевые с поднятой над ними на бревенчатой эстакаде трёхкубовой длинной бочкой, сверху выкрашенной в чёрный цвет, для лучшего прогрева, а по бокам разрисованной и подписанной «let zeppeling» . Ко всему ровные бетонные дорожки, вычурные въездные ворота с названием и огромной эмблемой отряда, как будто лагерь находился в центре Москвы, а не пустой степи, где, кроме сусликов, любоваться нашими хдожественными изысками некому, цветники, клумбы, спортивные площадки, многочисленные стенды для наглядной агитации – прессы, стенгазет, фотомонтажей и боевых листков. Начинают это строительство квартирьеры, а первая большая группа, как правило, старшекурсников и приданных сил – завершает. К приезду же основной массы зелёных бойцов всё бывает готово, а к открытию – всё блестит».

 « В самый свой первый стройотряд, московский, 72 года, когда после первого курса в «дальний» просто не брали (сначала «Москва», как испытание, а потом уж – дальние края), я услышал это имя - облаком вторичных эпитетов: тишинцы, тишинская школа, тишинские ребята – что всеми, а уж заодно и нами, никакого Тишина в глаза не видевшими, воспринималось в качестве превосходной степени всего стройотрядовского. «Тишинцами» были наши командиры и комиссары, как десант после «дальних» прошлых лет, спустившиеся в «московский», чтобы воспитать, отобрать из аморфной кучи первокурсников воинов (бойцов) для следующего года.»  «Ну  прежде  всего  в наши 17-20  лет  в те  времена  мы  были готовы  для жизни  в коллективе: мы внутренне были готовы работать в большой системе энерговыделяющими элементами (ТВЭЛами) – факт, и ничего случайного в том, что, попав в стройотряд, в эту реальную активную зону тогдашнего студенчества, мы попали «к себе», «в себя», нет. Мы именно соответствовали этому типу минисоциума: при идеальной вертикальной координации (дисциплине) выплеснуть себя целиком в общее дело. Студент – он по определению избыточен (пассионарен), т.е. больше самого себя, рвётся из самого себя, за грань себя, отряда, ВУЗА, страны, мира, вселенной и вот задача достойная комиссара (командира, бригадира) - эту избыточность молодого духа направить в стрежень. Это – задача. Тогда будут и производительность, и веселье: черти запряжёны, чего изволите? Самое главное, что сами эти черти будут рады и благодарны – сами они не всегда со своей избыточностью и справляются…»

Радостный труд

Труд в стройотряде был  всякий, но,  в основном, тяжёлый физический. Как  сделать, чтобы  он был по-настоящему праздничным, как в большой семье. Вот несколько примеров из книги Володи Фадеева «Остров ССО»:

«Москва-72» под руководством старика-бригадира Бори Круглова творили свой первый бетонный маяк в стройотрядовском море. Боб был молчун и, следовательно, философ. Работать он учил личным примером и примерами: «Вот видите муравья? – показывал он в редкий перекур мчащегося по бездорожью едва видного из-под ноши муравьишку, - вот работать надо так, что если бы этот муравей работал в нашей бригаде, был бы последним. На шаг впереди муравья! И – с улыбкой! У него инстинкт, а у нас - сознание общего дела».

"Хорошая бригада – это когда каждый хорошо знает свою работу и хорошо её выполняет. При этом, конечно, слушает указания и распоряжения бригадира. Отличная бригада – это когда каждый отлично знает свою работу и отлично её выполняет. И слушает указания и распоряжения бригадира. Супер-бригада – это когда каждый отлично знает и отлично делает все работы, которые выполняет бригада. Ну, и слушает бригадира. Бригада мечты – это когда каждый отлично знает и делает все работы, которые выполняет бригада, и при этом ему не нужно слушать бригадира ушами, каждый и без бригадирских слов, вперёд бригадирских слов чувствует, что надо делать и в этом смысле – каждый такой же бригадир, как и бригадир формальный, и даже координация происходит сама собой, просто, как в нейросети. «Как в нейросети» - это опять термин из будущего (по отношению к семидесятым), но дело ведь не названии явления, а в сути, как в бригаде мечты, когда универсальными возможностями каждого решается общая задача, а радость (счастье) от её решения пропорционально вкладу.. Это такая «игра в мозг», когда люди, как нейроны в мозгу, сообща решают задачи, для одного нейрона невообразимые. И для кучи нейронов тоже неподъемные. Только для нейросети. Так мы, радостно играя в эту игру, без особенных сверхнапряжений делали вчетверо. Душа в душу сверху донизу, по ширине и по кругу. По сути нас было не четверо, мы были одним новым человеком. Не за деньги. Не от страха быть наказанным, а от страха быть не принятым в эту игру, в сеть, потому что – сигнал из будущего! – кто не в сети, тот и не жилец, не жилец как человек нового, следующего, способного выжить в грядущем бедламе, вида. В каком-то отдалённейшем завтра в такой сети будет всё человечество (или его просто не будет), но пробные кластеры мы создавали в отрядах уже вчера. Было несколько лет удачных попыток в масштабе большого, в 200 бойцов, коллектива – это те самые тишинские отряды-семьи, не инстинктные, но сознательные муравейники-ульи, не выдержавшими, правда, долгого автономного существования в окружающем гниловатом социуме, но, ступенькой вниз, кластеры-бригады, первые кирпичики лепились и обжигались на славу - из них можно строить… И насчёт отдалённости – это я с позиции нынешней «кучи», когда же заработает сеть (а она заработает, мы в ССО это проверили), процесс пойдёт с таким экспонентальным ускорением, а это даже будет и не ускорение, это будет такая цепная реакция и взрыв, что и время под нас сожмётся»

«Всем человечеством скопом. Вот, собственно, какую тайну, какой секрет и знал Тишин…, чем и были по - настоящему бесценны стройотряды – пробой Игры, школой Игры, попыткой того самого спасительного будущего,( а никакой «не подготовкой руководящих кадров»).

 Вот эти мысли приходят в день памяти Сергея Георгиевича Тишина.